• Ср. Июл 17th, 2024

Şalîko Bêkes

Şêr-Bêkes

ИЗГОЙ (ОКОНЧАНИЕ)

Автор:Шалико Бекас

Дек 5, 2012

БАВЕ НАЗЕ


Джаладат удивился
этим словам, но ответил как ни в чем не бывало:

— Если вы пришли
ко мне – то по какому именно делу?

— Мы пришли
сказать тебе, что мы – посланы партией, и что наш товарищ был неправ.

Джаладат посмотрел
на них внимательным, оценивающим взглядом и коротко ответил:

— Ничего.

— Но партия
считает, что ты тоже не был прав. Вы не должны были доводить разговор до такой
степени.

— А что мне оставалось
делать? Неизвестный человек, в кофейне, подходит к тебе и требует написать
отчет. Ну что ты тут будешь делать? Видимо, моя ошибка заключалась в том, что я
вообще поддержал с ним разговор. Мне надо было сказать: «Ты ошибся адресом и
спутал меня с кем-то».

— Ну, ладно.
Напиши свой отчет. Партия хочет знать, что было с вами в тюрьме. И на суде,
конечно.

Джаладат вновь
начал закипать и раздраженно ответил:

— Я не понимаю,
почему я должен писать отчет партии. Прежде всего, я не член партии. Это во-первых.
А во-вторых: то, что я делал в тюрьме и что делали со мной – вы узнаете через
своих товарищей, бывших со мной в заключении.

— Товарищи
направили нам свои отчеты..

— Вот и
наслаждайтесь!.. – Прервал его Джаладат.

— Нам нужно, чтобы
ты написал сам.

Он сделал паузу.

— И особенно
подробно – о своем суде.

— Но ведь на суде
тоже были ваши товарищи!

Тут вмешался
второй человек, до сих пор молчавший.

— Партийная
дисциплина требует, чтобы ты написал «от» и «до» – все, что произошло с тобой.

— Я вам скажу «от»
и «до». Я не сдался. Я ни на кого не дал показаний. Это – то, что я вам говорю.
А писать отчет я не буду.

— Это – попытка
поставить себя над партией. Да, это именно так – по-другому не назовешь.

— Попытка
поставить себя над кем? – Переспросил Джаладат.

— Над партией.

И тут второй
добавил:

— Для нас это
абсолютно неприемлемо. Напиши – и брось свои мелкобуржуазные замашки.

У Джаладата
потемнело в глазах. Он ответил в бешенстве:

— Это я-то
мелкобуржуазен?! Ну да, я мелкобуржуазен. А вам-то что?

Тут вмешался другой
гость, пытаясь сгладить ситуацию:

— Ну, что же ты
упрямишься? Напиши. Или ты не можешь?

Но Джаладат
продолжал с прежней злостью:

— Могу, не могу –
это уже мое дело. Вас оно не касается.

Тот, кто говорил
более жестко – вновь взял слово:

— Видимо, в газете
была написана о тебе правда.

Как только он это
сказал – Джаладат окончательно утратил власть над собой. Пошла сплошная ругань,
и если бы в этот момент не вернулся Маджид – еще неизвестно, чем бы все
кончилось. С его приходом, все тут же замолчали. Но молчание длилось недолго:
оба гостя тут же поднялись и приготовились уходить. Уходя, более жесткий из них
сказал:

— Мы с тобой еще
рассчитаемся.

Маджид проводил их
до калитки. По возвращении он спросил:

— Что еще за
расчет?

— Какие-то
странные люди. Они тоже хотят от меня отчета. Я никак не могу понять: для чего
партии нужен мой отчет? Почему они верят вражеской газете – и не верят мне?

Меджид сказал,
успокаивая:

— Да оставь их.

— Я-то их
оставляю, да они не оставляют меня в покое. Эти ублюдки не стоят и мизинца тех,
кто находится в тюрьме! Я всегда спорил с Ахмедом, но эти споры принесли мне
большую пользу. А эти? Как они стали ответственными людьми – я не понимаю.

— Так всегда было.

— Что всегда было?

— Плохой человек
всегда ест то, что заработано хорошим. Они приходят – и сидят на готовом. Да и
ладно. Я вижу, что тут все осталось нетронутым, и даже ты не поднялся со своего
места.

— Ой, эта книга
очень интересная. Я никак не могу от нее оторваться.

Маджид ответил с
улыбкой:

— Книга – не
птичка, не улетит. Но птички в нашем животе просят поесть. Сейчас главное –
приготовить ужин и после такого неприятного разговора – успокоить душу
стопочкой арака.

Джаладат ответил
очень грустно:

— Арак причиняет
мне боль. После каждой выпивки, меня беспокоит печень.

Маджил махнул
рукой:

— А, выпьем. Где
тонко – пусть там и рвется.

И они выпили.

Через два дня
после своего посещения, представители партии встретились с Маджидом. На этот
раз разговор был коротким.

— Ты должен
прервать все отношения с этим признавшимся человеком. Он должен стать среди
народа изгоем.

Маджид не верил
своим ушам. Он ответил с упреком:

— Побойтесь Бога!
Джаладат – и признание?!

— Ты видел его
фотографию в газете?

— Я видел, но он
не просил прощения в суде. Ни в суде, ни в тюрьме. Если вы хотите знать правду,
признавшийся – это я. Я! И я очень благодарен, что он по-прежнему со мной
дружит.

— Ну, тогда и к
тебе будет особое отношение.

На этом они
расстались.

…Прошли годы. Маджид
в городе стал зваться «пьяным философом». Джаладат заработал две кличким:
«Тужо» («Прямой») и «Этрафчи» («Признавшийся»). Те, кто называли его «этрафчи»,
со смехом говорили: «Как можно быть одновременно Этрафчи и Тужо»? Но, по правде
говоря, его следовало бы звать: «Больной Тужо». Он терял сознание не от
пьянства – от боли в печени.

         В
тот вечер, вечер смерти Тужо, у Маджида вновь собралась компания. Но Тужо еще с
вечера не находил себе места из-за боли в печени. Как только он выпил
стопочку-две – его охватила адская боль. Он потерял сознание, так и не приходя
  в себя, оставил этот грешний мир…

 

***

Вечером «философ»
с тремя своими товарищами, а с ними мулла Абдурахман шли по улицам города и
пели любимую песню Тужо:

 

Эй, друзья мои! Не
дайте вероломным людям

Сопровождать гроб
с телом моим;

Но уж если вы
похороните меня – похороните со мною боль

И несчастья всего
мира.

Пусть после смерти
моей одно только счастье

Останется на
земле!

 

Не успели они
допеть песню – как столкнулись с матерью Тужо.

— Вот мать самого
лучшего сына на земле! – сказал Маджид и, обращаясь к мулле, продолжал:

— Сейда! Это –
мать Тужо. Это – мать, которая произвела Тужо на свет.

Мать остолбенела.
Она видела, что с «философом» творится что-то необычное. Но так как слухи о
смерти сына уже дошли до нее, она не обратила внимания не его странности. Она
сразу задала вопрос, лежавший у нее на сердце:

— Где Джаладат?

Вопрос матери
подействовал на Маджида, как нашатырь. Тем не менее, он ответил в прежнем тоне:

— Джаладат
обиделся на нас и ушел
1

— Куда ушел? – Прервала
его мать.

— Он ушел в другой
город, в другую страну, в другой мир. Но он навечно останется в наших сердцах.

С этими словами «философ»
бросился на колени перед матерью… Товарищи, недоумевая – поступили также, но
несколько неувереннее. Мать стояла, совсем растерявшись, не зная, что делать и
что сказать. «Философ» даже попытался поцеловать ноги матери Тужо. Та
отпрянула. Тогда «философ» поднял голову и посмотрел ей в лицо:

— Мать! Мы в долгу
перед тобой. Не только мы – но и… и…

Он во весь голос зарыдал.

         Люди,
которые проходили мимо – удивленно смотрели на женщину, стоящую перед толпой
алкоголиков. Но еще с большим удивлением они смотрели на муллу. Кто вслух, кто
шепотом, они
  говорили:

— Мулла не
стыдится своей бороды – стоит рядом с этими!

Но они не знали, что мулла сам был
пьян.



1 Обычное выражение, в смягченном
виде сообщающее о смерти