Иранский режиссёр Бахман Гобади следуя неписаному девизу акынов: «Что вижу — то пою!», рассказывает в своих кинофильмах о быте и жизни простых людей Ближнего Востока, делая при этом упор на социальные аспекты человеческих взаимоотношений, гуманитарные проблемы и экономические трудности.
Он отправляется на окраины окраин, в лагеря беженцев, входит в дома изгоев, обнажая перед миром нужду и безнадёгу обездоленных людей, не позволяя ООН и ЮНИСЕФ расслабиться, забыв о невзгодах народных масс.
Привыкшие к этому фестивальные конкурсы одаривают его фильмы наградами, отмечая миссионерские усилия их создателя. Сам же Гобади, похоже, не видит иного, продолжая отдавать все силы однажды избранному пути.
Просто так, сесть и смотреть его фильмы, вряд ли получится. Нет, начать можно, но усидеть и вытерпеть до конца будет непросто. Даже досмотрев, мало кому придет в голову мысль заговорить об удовольствии или радости от увиденного.
Так, в этом фильме, название которого можно перевести на русский как «Время пьяных лошадей», действие разворачивается в поселке иракских курдов, недалеко от границы с Ираном, и концентрируется вокруг семьи мальчика Айоуба, точнее того, что от неё осталось после смерти матери и гибели отца — неудачливого контрабандиста.
Двенадцатилетний мальчик Айоуб становится главой семьи из четырёх человек, мал мала меньше, стремясь удержать груз навалившейся на него ответственности, из последних сил борясь за сохранение достатка и жизни своих родственников.
Декорации тут не требуются, достаточно натуры настоящего иракского захолусться, простых жителей настоящей деревни, даже семью не надо выкраивать — бери, какая есть. Гобади берет, добавляя лишь исполнителя главной роли, не меняя имен, потому, что имя не имеет значения, когда не имеет значения жизнь.
Следом — перипетии мытарств и неурядиц во всем цвете традиций и порядков места и времени: ловкая ложь взрослых, обман, подвох и отчаяние у последней черты, за которой оказывается жизнь родного брата.
Актёрский непрофессионализм вовсе не мешает, но суровый сюжет гнетёт угрюмой безысходностью, не оставляя места лучам света в беспросветной мгле. Без сантиментов, — от судьбы не уйдешь — мальчик должен стать контрабандистом, ибо иного не уготовано, потому что попросту не существует.
Без попойки лошадям не одолеть путь через горный хребет, за которым людей ждут пограничные пули. Режиссер смотрит шире: осилят ли курды перевал истории, и что их ждёт по ту сторону «гор» — у него душа болит за народ.