Нодар Мосаки
Ренессанс курдов Грузии?
На 50-е–60-е гг. ХХ в. приходится начало
получение курдами высшего образования (мы не берём редкие случаи, имевшие место
ранее), объёмы которого увеличились в 70-х годах. Однако здесь необходимо
отметить некоторые особенности.
70-е–80-е годы считаются временем
расцвета курдской культуры в Грузии(11). На этот период приходится и серьёзный
(по курдским меркам) количественный рост интеллигенции.
Однако следует отметить ряд
обстоятельств, которые нередко остаются за пределами внимания, особенно курдов.
1. В целом уровень образования курдов
оставался весьма низким, значительно ниже, чем у других этнических групп
Грузии.
Причины низкого уровня образования были
обусловлены рядом факторов. Для курдов образование не представляло ценности, у
курдов не существовали образовательные традиции. Немалую роль в отставании курдов
сыграло и то обстоятельство, что значительное количество тбилисских курдов (в
основном мужчин) вступало в брак с выходцами из Армении (в основном женщин).
Невесты из Армении являлись, как правило, уроженками сёл. Они, не имели высшего
образования, заканчивали армянские школы (редко когда имели полное среднее
образование, чаще – неполное или даже ещё ниже), соответственно, совершенно не
владели грузинским языком и лишь немного владели русским. Естественно, по
уровню образования курдянки из периферии Армении серьёзно уступали тбилисским
женщинам, окончившим грузинские и русские школы, и воспитанным в городской
среде. Незнание грузинского и русского языков ограничивали и их общение лишь в
курдской среде, консервируя скудный интеллектуальный уровень. Поэтому в таких
семьях курдские дети изначально находились в неблагоприятной ситуации по
сравнению со своими сверстниками, поскольку не могли рассчитывать на помощь
матерей. В некоторой степени, дети от таких браков, как правило (хотя здесь,
безусловно, возможны исключения) вновь отбрасывались назад на одно поколение с
точки интеграции в грузинское общество и повышения социального капитала.
Мы предполагаем, исходя из личных
наблюдений, что дети от браков тбилисских женщин и мужчин из сел Армении были в
значительной лучшей ситуации с точки зрения конкурентоспособности в
образовании. Возможно, это можно объяснить тем, что матери играли бо́льшую роль
в социализации детей, особенно в начальных возрастных когортах.
Широкое распространение среди курдов
браков между подростками (учащимися школ) также существенно ограничивали
повышение образовательного уровня курдов и продолжение ими обучения.
2. Значительное количество курдов не
училось в грузинских школах, не владело грузинским языком в достаточной мере
(для поступления в вузы и квалифицированной работы). Для основной массы курдов
грузинский язык не являлся привлекательным. Курды вначале учились
преимущественно в армянских, а позже в русских школах. Большую роль сыграло и
то обстоятельство, что в районах новостроек Тбилиси, где с конца 70-х годов ХХ
в. получали квартиры курды, до этого жившие в достаточно тяжёлых жилищных
условиях, новые школы были в основном русскими.
3. Доля курдских студентов в вузах
Грузии была значительно ниже их доли в населении республики.
4. Наличие квот для курдов на
поступление в вузы подтверждало низкий средний уровень курдских
абитуриентов(12).
5. По мере увеличения престижности вуза
падала доля курдов в нём. Лишь небольшая часть курдских студентов училась в
ведущем вузе республики – Тбилисском государственном университете (ТГУ), а
также в Грузинском политехническом институте (ГПИ). Несколько более
распространённым было обучение в педагогическом институте, куда поступить было
значительно легче. Кроме того, обучение в ТГУ (где традиционно формировалась
грузинская научная и политическая элита), особенно на наиболее престижных
направлениях, как правило, проходило по-грузински (русский сектор был
сравнительно небольшим), что ещё больше ограничивало приток курдов. (Хотя
имелись случаи обучения на грузинском секторе ТГУ выпускников-курдов русских
школ, преимущественно на естественно-научных и/или экономических
специальностях, они представляли собой всё же большую редкость).
По переписи 1989 г. курды составляли
0,6% населения страны. Если принять, что в Тбилисском университете обучалось
около 15 тыс. человек (в постсоветсткое время количество студентов ТГУ
увеличилось), то курдов в нём должно было быть около 90, т.е. ежегодно
поступать в ТГУ (и заканчивать его) должны были 15–20 курдов. Совершенно
очевидно, что такое количество курдов в ТГУ не обучалось, а курдский студент в
университете был большой редкостью. При этом следует учитывать, что подавляющее
большинство курдов Грузии проживало в Тбилиси (курды составляли более 2,5%
населения Тбилиси), что предоставляло им дополнительные преимущества. То есть
вследствие столичного статуса доля курдов даже должна была быть выше их доли в
населении республики.
Почти не имелось курдских студентов в
Тбилисском театральном институте (особенно в «общем потоке», т.е. когда надо
было поступать в обычном порядке)(13). Соответственно, не имелось и курдских
актёров (режиссёров) в тбилисских театрах. Подобное положение может показаться
удивительным, поскольку среди курдов Грузии было распространено мнение о
значительных творческих талантах курдов. Однако там, где необходимо было
демонстрировать систематизированные навыки и знания, курды, как правило, и не
пытались конкурировать.
Поэтому курдский театр в Грузии мог
получить известность лишь в условиях тотального запрета на всё курдское в
Турции и отсутствии курдского театра в Иракском Курдистане. Артисты курдского
театра не являлись профессионалами (по стандартным меркам) и, естественно, и не
думали претендовать на работу, например, в таких театрах как театры имени
Марджанишвили или Руставели. Хотя с учётом доли курдского населения в Грузии (и
тем более в Тбилиси), и за несколько десятилетий, в грузинских театрах должно
было быть, по меньшей мере, несколько (если не больше) артистов курдского
происхождения. Между тем, лишь 1 курд-актёр служил в театре пантомимы(14).
6. Лишь небольшая часть курдских
студентов обучалась на грузинском языке, что создавало дальнейшие препятствия
для интеграции в грузинское общество и трудоустройства.
7. У курдов, можно сказать, отсутствовала
техническая интеллигенция. Лишь мизерная часть курдов получала
естественно-научное и инженерное образование. Это было обусловлено слабостью их
школьной подготовки, требующей упорного труда не в течение 1–2 лет перед
поступлением в вузы, а значительно дольше, либо наличия таланта(15).
Курд-химик или курд-инженер в Грузии был
редкостью, хотя именно этими отраслями славилась система советского
образования(16). Однако из них также лишь небольшая часть продолжала работать
по специальности либо шла в науку.
В какой-то мере удивительно, что среди
сосланных в Казахстан курдов из Азербайджана в первом же поколении появилось
большое учёных высокого уровня (кандидаты и доктора технических и различных
наук естественно-научных направлений), несравнимо больше, чем среди курдов
Грузии. Можно даже сказать, что лишь семья казахстанского академика-химика
Надира Надирова дала больше учёных, чем вся курдская диаспора Грузии.
Примечательно, что среди курдов, за
редким исключением, отсутствовали и квалифицированные рабочие на заводах либо в
различных научно-производственных объединениях, и даже в 70-х–80-х годах
преобладали неквалифицированные рабочие, чернорабочие, носильщики, грузчики,
водители (таксисты, водители грузовых машин и др.), продавцы и т.п. Правда, в
это время небольшое количество курдов стали проникать в сферу автомобильного
обслуживания (автосервисов), где необходима значительно более высокая
квалификация.
8. Курды, за исключением курдоведения,
не были представлены в науке и литературе. Среди курдов почти отсутствовал слой
университетских преподавателей. Можно ли назвать, например, курдов – доцентов и
профессоров ТГУ или технического университета (бывшего ГПИ)(17)?
9. Даже в 70-х годах (и позже) курдские
студенты вузов Грузии подвергались осмеянию со стороны основной массы курдов,
для которых работа грузчиком на молоковозах была, несомненно, более
предпочтительной(18), чем, например, обучение в одном из лучшем вузов СССР –
Тбилисском госуниверситете. Естественно, это создавало значительный дискомфорт
среди курдов – выпускников вузов (особенно тех, кто не учился по квотам и не
участвовал в курдских «фольклорных» организациях) при общении со своими
соотечественниками и даже родственниками. Соответственно, студенты и выпускники
вузов на курдском брачном рынке, как правило, котировались значительно ниже тех
же грузчиков молоковозов, в советское время имеющих более высокий материальный
уровень. Значительные трудности испытывали образованные женщины, особенно в
касте духовенства, имеющих ограниченные брачно-демографические возможности.
10. Курды почти не были заняты на
государственной службе и в сфере управления.
Лишь в последние годы некоторое
количество курдов стали работниками правоохранительных структур. Однако вряд ли
можно найти курдов в обычных гражданских министерствах, например, таких как
министерство культуры, министерство образования, МИД, Минфин, министерство
энергетики и т.д.
11. Курды почти не присутствовали в
грузинской культуре. Так, даже в танцевальных грузинских ансамблях почти не
имелось курдов, хотя обучение в них не стоило никаких средств, и курды, как
считалось, предрасположены к танцам и музыке. Известно, что грузинские
танцевальные ансамбли обеспечивали весьма высокий уровень хореографической
подготовки, чего очень не хватает курдским так называемым танцевальным группам,
выставляемым на различных мероприятиях. Фактически сегодня у курдов в России
(да и в Грузии) нет ни одной танцевальной группы приличного уровня, а
выступающие на различных курдских мероприятиях «группы» способны на
демонстрацию лишь нескольких простых движений на уровне обычных людей, что для
сторонних наблюдателей может создать представление об убогости курдских
национальных танцев. Особенно такое представление напрашивается, когда на
курдских мероприятиях выступают грузинские ансамбли. Так называемые курдские
танцевальные группы не идут ни в какое сравнение даже с детскими группами
грузинских ансамблей.
Поэтому, хотя советскую эпоху, особенно
период 70-х–начала 80-х гг. называют «золотым временем», курдская интеллигенция
в Грузии (в самом широком смысле этого слова) была представлена отдельными
представителями. И лишь мизерная часть из них в свою очередь была интегрирована
в грузинское общество, работая в обычных (не курдских-«фольклорных»)
организациях республики. Примечательно, что значительная их часть и как раз
были менее известна среди курдского общества и, можно сказать, не
рассматривалась в качестве составной части курдской интеллигенции.
Основная часть «курдской интеллигенции»
всё же была ограничена рамками «курдскости», действуя в рамках курдских
национальных организаций, являясь своеобразным посредником между курдами и
властями, и находя себе применение в рамках системы квотирования советской
национальной политики. Она, как правило, не была интегрирована в грузинское общество
и не находила себе применение за пределами курдского этноса. Образование для
них являлось не пропуском в профессиональный мир и средством интеграции в
грузинское общество, а возможностью занять определённое место в курдских
«фольклорных» организациях либо участвовать в заполнении квот, выделяемых
советской властью. То есть она изначально была неконкурентоспособна. Поэтому
неудивительно, что в качестве заслуг и достижений эта «курдская интеллигенция»,
как правило, указывала не общегражданские заслуги и достижения, что требовало
бы конкуренции с грузинскими специалистами и авторитета в стране целом(19), а,
например, «руководство» какими-то курдскими организациями, организацию каких-то
курдских мероприятий и т.п. Основная часть курдской интеллигенции и так называемых
«курдских общественных деятелей» практически не работало в конкурентной среде и
в качестве послужного списка перечисляет лишь «работу» в курдских организациях.
Курды Грузии считали, что они
подвергаются дискриминации и имеют определённые ограничения со стороны грузин.
Однако сами курды практически не предпринимали никаких действий для интеграции
в грузинское общество. Они не считали необходимым свободно и на хорошем
литературном уровне владеть грузинским языком, как правило, не читали литературы
на грузинском языке. Массовое обучение курдов с 70-х гг. в русских школах также
препятствовало интеграции курдов в грузинское общество. Поколения курдов,
родившихся в 70-х–80-х гг. почти поголовно являются русскоязычными.
Поэтому развал Советского Союза поставил
курдов Грузии в очень тяжёлое положение, пожалуй, наиболее трудное среди всех
народов республики. Стали даже поговаривать, что курды Грузии находятся на
грани исчезновения.
Что касается ссылок курдов на
дискриминацию в Грузии со стороны грузин по этническому признаку, очевидно, что
представители негрузинского населения вряд ли могли претендовать на высшие
посты в республике. Для преодоления преград этнического характера перспективным
специалистам предлагалось сменить фамилию на грузинскую, а также запись о
национальности. Подобным образом сменили фамилии и несколько курдов. Однако
совершенно очевидно, что до уровня высшей прослойки группы ведущих должностей
(руководители подразделений в организациях) профессионалы не встречали особых
препятствий из-за этнического происхождения. Тем более, практически никаких
препятствий не имелось в части поступления в вузы, и во время обучения в
школах. Учитывая, что бо́льшая часть курдов обучалась в русских школах, которые
курды в принципе не могли обвинять о дискриминации, значительная их часть
должна была поступать на русскоязычные отделения грузинских вузов, например,
того же политехнического института. Однако и там доля курдских студентов была
существенно меньше их доли в населении республики.
Курдам был выгоден миф об этнической
дискриминации на всех уровнях, поскольку оправдывал их отсталость, перекладывая
ответственность с них на внешние обстоятельства. Этот миф особенно поддерживали
полуобразованные курдские «интеллигенты», считающие, что они не получают желаемых
ими рабочих мест в связи с их курдским происхождением. Как правило, это были
люди тесно связанные с курдской деятельностью. Для нас очевидно, что
дипломированные специалисты из грузинских вузов не встречали никаких
препятствий для начала своей трудовой деятельности, и до занятия должности
среднего и чуть выше уровней. Трудно представить, что выпускнику
политехнического института отказали бы в приёме на работу на какой-то завод
инженером из-за курдского происхождения, выпускнику педагогического института –
в школу педагогом, выпускнику факультета журналистики университета – в
газету(20) и т.д. (отдельные случаи могли иметься, но это исключения). Просто
среди курдов было очень мало специалистов-профессионалов, имевших
соответствующее образование и навыки. При этом немалая часть той весьма
незначительной части дипломированных курдов имела завышенные амбиции
(превышающие уровень их профессионализма), по-видимому, сравнивая себя с
основной массой курдов, и не была нацеленной на долгий и упорный труд, и конкуренцию
в инонациональной среде. Не случайно, получая образование в тбилисских русских
школах, имевших в целом достаточно высокий уровень подготовки, позволяющий
самостоятельно (либо при минимальной дополнительной подготовке) поступать в
лучшие советские вузы, курды почти не становились абитуриентами известных
российских вузов (как, например, делали это тбилисские армяне). Так, курды не
становились студентами известных московских и ленинградских вузов технического
профиля, где дискриминации в отношении курдов не могло быть и в помине,
предпочитая жаловаться на «притеснения грузин». Те же курды, которые всё же
уезжали учиться в Россию, выбирали третьестепенные вузы административных
центров небольших областей, серьёзно уступавших грузинским вузам, особенно
Тбилисскому университету и политехническому институту.
Положение курдов Грузии после развала
СССР
Неинтегрированность в грузинское
общество вместе с большими экономическими трудностями в Грузии выталкивала
курдов из страны.
Курды мигрировали по двум направлениям –
в Россию (и небольшая часть в Украину) и страны Европы. Представляется, что к
настоящему времени около половины бывших курдов Грузии эмигрировала в Россию,
около трети – в Европу, а в Грузии, осталось, пожалуй, менее одной пятой.
В Россию курды уезжали в основном на
заработки, что вынуждало их вести активный образ жизни. Знание языка
практически не накладывало на курдов никаких ограничений в работе или бизнесе.
Значительная доля курдов Грузии, выехавших в Россию, сумела устроиться и
обжиться, достигнув неплохого достатка. Однако некоторая часть до сих пор
находится в сложном материальном состоянии либо даже на нелегальном положении.
Кроме того, с 2000-х годов в связи с усложнением условий и процедур получения
российского гражданства, а также концом эпохи «дикого капитализма» в России,
созданием крупных торговых сетей и закрытием рынков (где работало значительное
количество курдов), приток курдов Грузии в Россию практически прекратился.
Эмигрировавшие в европейские страны (по
большей части нелегально) курды Грузии в основном имели иждивенческие
настроения, не имея никаких перспектив ни в Грузии, ни в России. За исключением
детей, обучавшихся в европейских школах, курды, как правило, не смогли на
хорошем уровне выучить европейские языки. Часть из эмигрировавших в Европу
курдов занимается мелким воровством (что стало наиболее широко распространённой
«профессией» среди них), другая часть мечтает о небольшом социальном
обеспечении за безделье. Изредка можно встретить курдов из Грузии на
строительных объектах (как правило, в качестве неквалифицированных рабочих), и
почти никогда в качестве квалифицированных рабочих на крупнейших европейских
предприятиях. Даже получившие вид на жительство в европейских странах курды
Грузии не стремятся получить хотя бы рабочие специальности и начать работать на
европейских предприятиях. Дети эмигрировавших в Европу курдов Грузии также не
выделяются в части обучения. Хотя в европейские страны выехало значительное
число курдов, пока не имеется свидетельств о перспективном студенчестве,
аспирантах, инженерах и даже квалифицированных рабочих. Таким образом, можно
сказать, что, по-видимому, и в Европе жизненные стратегии и поведение курдов
Грузии приведут к формированию таких же стереотипов по отношению к ним, которые
были сформированы у грузинских студентов. А это и другим исследователям, вслед
за Н.Джавахишвили, предоставит возможность заявить об обособленности курдов.
Отсутствие таких стереотипов в отношении курдов Грузии в Европе возможно лишь в
связи с их незаметностью, особенно на фоне мигрантов из других регионов.
Оставшихся в Грузии можно
структурировать следующим образом. Лишь мизерная доля интегрированных в
грузинское общество связывает своё будущее с Грузией. В основном это сотрудники
правоохранительных структур и бюрократы, а также несколько предпринимателей.
Остальная часть, не сумев эмигрировать, всё же надеется сделать это, и
примкнуть к находящимся в Европе многочисленным иждивенцам. Поэтому при
малейшей возможности (как-то начало безвизового режима Грузии с Польшей) курды Грузии
пытаются выехать в Европу.
Как уже отмечалось, грузинские студенты
наибольшую дистанцию отметили по отношению к курдам. Однако, очевидно, что и
сами курды очень дистанцировались от грузин. Возможно, это было ответной
реакцией. Возможно, наоборот. В любом случае можно наблюдать интересный
феномен. Курды, появившись в России, почти сразу массово стали принимать
православие, ходить в русские православные церкви. Однако в Грузии курды
практически не становились и не становятся прихожанами Грузинской православной
церкви, предпочитая ей маргинальные секты типа Свидетелей Иеговы или (реже)
Кришнаитов. Лишь в последнее время среди курдов появились прихожане грузинской
православной церкви. Их количество очень небольшое, но оно увеличивается,
хотя и медленно. На первый взгляд странно, что курды массово становясь
иеговистами, практически не интересуются грузинским православием. С точки
зрения канонов езидизма безразлично, становится езид иеговистом или
православным. В этом случае он просто перестаёт быть езидом(21). Однако,
безусловно, с точки зрения накопления социального капитала и интеграции в
грузинское общество православие принесло бы значительно больше пользы
курдам-езидам, чем Общество Свидетелей Иеговы.
Значительное дистанцирование курдов и
грузин подтверждает и почти полное отсутствие курдско-грузинских браков. С
одной стороны, это можно объяснить желанием курдов-езидов следовать традициям
сохранения езидской веры. С другой стороны, доля курдско-русских браков
достаточно высока даже на первый взгляд и здесь курдов-езидов (мужчин)
практически не волнуют каноны езидского вероисповедания. Отсутствие
курдско-грузинских браков в немалой степени обусловлено нежеланием грузин,
имеющих в отношении курдов указанные в статье Н.Джавахишвили стереотипы,
создавать с курдами семьи. Хотя следует отметить, что в последние годы стали
наблюдаться случаи грузинско-курдских браков. Примечательно, что курды, вступая
в брак с грузинами, делают это, как правило, не с тбилисцами (с которыми
прожили бок о бок несколько десятилетий) и грузинами, имеющими средний и выше
социальный уровень.
Примечательно, что социальная дистанция
грузинских студентов по отношению к курдам в 1996–2002 гг. сильно увеличилась.
Распад СССР должен был побудить оставшихся в Грузии курдов понять, что для того,
чтобы оставаться жить в Грузии, необходимо интегрироваться в грузинское
общество. Однако немалая часть курдов всё ещё чувствует себя временными
жителями Грузии, не желая интеграции, и надеясь на то, чтобы «сбежать в
Европу». Значительная часть курдов Грузии всё ещё обучается в русских школах,
лишая себя возможности дальнейших перспектив в Грузии(22). Подобные стратегии
курдов Грузии, по меньшей мере, нерациональны(23). Русскоязычное образование в
Грузии ориентирует лишь на Россию(24), получить гражданство которой сейчас уже
практически невозможно. На первый взгляд русскоязычное образование может
показаться более выгодным, поскольку распространённость русского языка в мире
несравнимо больше грузинского. Однако сегодня, получая хорошее образование в
грузинских школах и грузинских вузах, значительно легче получить гранты для
обучения и исследований в западных вузах, уровень которых не идёт ни в какое
сравнение с российскими. Практически вся нынешняя грузинская элита прошла
обучение в западных магистратурах. И в Грузии в последние годы создаются
учебные программы западного типа. Так, созданная в 2006 г. при факультете
экономики Тбилисского госуниверситета им. Ив. Джавахишвили Международная школа
экономики (МШЭ), являющаяся англоязычной магистратурой, считается одной из
лучших в Восточной Европе. Её выпускникам существенно легче поступить в
аспирантуры ведущих западных университетов, чем выпускникам подавляющего
большинства российских вузов(25). В ТГУ есть и несколько других магистерских
программ на европейских языках. Поэтому альтернативы грузинскому образованию
для курдов Грузии не имеется.
Таким образом, получив хорошее
образование в Грузии на уровне бакалавриата (что не является чем-то
сверхъестественным), и закончив, например, англоязычную магистратуру в той же
МШЭ при ТГУ (тем более она создана международными структурами и принимает
далеко не только жителей Грузии, то есть курды вряд ли смогут жаловаться на
дискриминацию), можно уехать продолжить обучение и исследования в аспирантурах
(как уже и делают магистранты МШЭ) университетов в Чикаго, Пенсильвании,
Тулузы, Мадрида и т.д. Подобное образование предоставит возможность быть
конкурентным на международных рынках труда, и сделать блестящую карьеру в
Грузии, что, несомненно, более привлекательно, чем мечтать стать беженцем и
получать пособие в европейских странах за безделье. Однако для этого необходим
долгий и упорный труд.
Курды Грузии в большинстве своём
превратились в социальном плане в аутсайдеров(26). Трудно не согласиться с
мнением, что курдская диаспора Грузии «неорганизованна, политически
индифферентна и в большинстве своем малообразованна»(27).
При этом курды даже не думают принимать
естественные правила игры в гражданском обществе и не готовы конкурировать с
другими гражданами страны. Курды, как правило, всё ещё считают, что власти
обязаны выделять им какие-то квоты и т.п., то есть подвергать их дискриминации
(пусть и позитивной). Совершенно очевидно, что подобная позиция ещё более
усугубит их положение, увеличит социальную дистанцию с грузинами, будет препятствовать
их интеграции в грузинское общество, которое будет продолжать воспринимать их в
качестве изгоев, и демонстрировать по отношению к ним бо́льшую социальную
дистанцию, чем к цыганам.
* Первоначальный вариант статьи был
опубликован в газете «Свободный Курдистан» (Москва), в №№ 2 и 3 за 2010
год.
Автор выражает благодарность за ценные
замечания Караму Анкоси.
Естественно, все ошибки, неточности и
неудачные объяснения остаются на совести автора.
** Нино Джавахишвили на момент
публикации статьи являлась кандидатом психологических наук и доцентом
Тбилисского государственного университета им. Ив. Джавахишвили. Ныне она
является профессором Тбилисского государственного университета, факультета
социальных и политических наук. (см. сайт университета: http://tsu.ge/ge/faculties/social/fac_acad_personal/professors.)
